«У меня инвалидность с самого детства – из-за прививки АКДС», – говорит 28-летняя Ася из Бобруйска. Но это никак не мешает ей путешествовать, заниматься творчеством и зооактивизмом в родном городе. Историю девушки рассказываем вместе городским журналом CityDog.by.
С Асей мы встречаемся в одном из кафе Бобруйска на тихой и уютной улице Пушкина. Наша героиня в сопровождении двух мужчин: ее мужа и пса Цербера, который спокойно сидит у девушки на коленях и внимательно слушает наш разговор.
С мужем девушка познакомилась в Cети несколько лет назад: на тот момент он уже давно жил в Германии – и Ася приехала к нему в гости. Там они вместе прожили несколько месяцев, а потом девушка «утащила его сюда». В Бобруйске ребята работают над созданием компьютерной игры и мультфильма, продают картины, занимаются музыкой и программируют.
– Всему я училась самостоятельно. После школы поступила в ЕГУ на «Теорию и практику современного искусства»: думала, буду ездить в Литву на сессии, изучать искусство… Но там как посыпались всякие политологии и эссе по философии… В общем, через месяц учебы я не нашла аргументов, зачем мне нужен универ, и бросила его.
Про клиники в Беларуси и за рубежом: «Даже на сегодняшний момент у нас подобные осложнения лечат совершенно неправильно»
По словам Аси, до семи месяцев она росла абсолютно здоровым ребенком. Но на третий день после прививки АКДС (адсорбированная коклюшно-дифтерийно-столбнячная вакцина, одна из первых прививок, которые получают дети в раннем возрасте. – Ред.) у нее поднялась температура и произошло кровоизлияние в мозг. Это привело и к тому, что с самого детства Ася не смогла ходить.
– Мои родители пытались решить эту проблему, возили по разным центрам реабилитации, – говорит девушка. – Если бы они этого не делали, было бы еще хуже, ведь, когда все случилось, у меня двигалась только левая рука. Все остальное было похоже на тряпочку.
Но даже на сегодняшний момент в Беларуси подобные осложнения лечат совершенно неправильно. Это я поняла, когда попала в Словакию два года назад: там есть клиника, которая предлагает курс лечения за 10 000 евро. За месяц, что я у них была, они поправили мне здоровье быстрее и эффективнее, чем у нас за все мои 28 лет.
Мне повезло, что нашелся спонсор-аноним, который оплатил два моих посещения клиники. По словам специалистов, если каждые полгода возвращаться к ним на лечение, то вполне возможно, что я смогу ходить.
Но, к сожалению, сейчас на лечение я деньги не собираю: нужно сначала разобраться с животными, которым мы помогаем, чтобы ресурсов хватало и мне, и им.
Про помощь животным: «Наш сосед все время угрожал, что этой собаки здесь не будет»
– Давно ты стала заниматься зооактивизмом?
– Помогаю животным я с детства: мама котов на улице подкармливала, а я их домой таскала. Но, конечно же, на передержку брать каждого возможности не было. Поэтому приходилось искать хозяев как можно быстрее, но при этом менее качественно.
А когда мы с мужем приехали из Германии, забрали из усыпалки двух овчарок – немецкую и бельгийскую. Считай, все деньги, привезенные оттуда, вложили в их лечение и уход.
Первую удалось довольно быстро пристроить, а второй пес жил с нами примерно год – и умер прошлой осенью: внутри него врачи нашли игрушку. История непонятная: возможно, он съел ее и не выжил. Но наш сосед все время угрожал, что этой собаки не будет, у нас даже запись есть.
– А были еще конфликты с соседями из-за животных?
– Нет, только с ним. Да и то эта семья не так давно съехала из нашего дома. Правда, сейчас одна женщина из второго подъезда в личку иногда пишет, что меня все соседи ненавидят. Хотя некоторые, наоборот, сами приводят к нам питомцев на уколы или приносят вкусняшки для животных. Как здесь будешь реагировать? Просто игнор – и все.
Но вообще своей деятельностью мы стараемся не мешать остальным жителям дома. Скажу, что я не видела, чтобы кто-то кроме нас убирал за своими собаками во время выгула. К тому же дома мы всегда содержим минимальное количество животных на передержке.
Наш максимум – это 13 котов, и большинство из них – котята, которых мы нашли под нашим балконом. Просто не могли смотреть, как им приходится выживать: всех тех из них, кого мы не смогли поймать и спасти, позже нашли мертвыми. Всех найденышей со временем пристроили, и сейчас у нас во дворе бездомных кошек можно пересчитать по пальцам одной руки.
Плюс мы стараемся придерживаться высоких стандартов содержания животных – даже уличных: всех кормим качественным кормом, вакцинируем, стерилизуем, чипируем. А потенциальные хозяева обязательно проходят анкетирование, животные им передаются после заключения договора. Делаем все как в европейских приютах, но в рамках своих передержек.
«Женщина взвалила всю ответственность на нас, начались угрозы с ее стороны»
– Вы сказали, что потенциальный хозяин должен заполнить анкету. Через это все проходят?
– Да, все, кто претендует на роль хозяина, должны заполнить анкету – это первый фильтр. Как-то раз позвонил мужчина, когда мы пытались пристроить одну из овчарок, и говорит: «Ну как там собака? Норм, гавкает?» Было понятно, что человек пьянющий в хлам. Разумеется, мы попрощались с ним и положили трубку – даже анкетирование не предлагали.
В анкете прописаны вопросы относительно условий содержания животных: например, есть ли маленькие дети в семье, чем животное собираются кормить, что случится, если оно заболеет заразной для человека болезнью. Большинство этих вопросов – из нашего опыта.
Однажды мы подобрали котенка и первым делом отвезли его к ветеринару: он оказался здоровым. Через какое-то время по объявлению нашлась женщина: вроде вполне адекватная, на вопросы анкеты ответила позитивно. Ну и забрала котенка в качестве подарка на день рождения своей дочки, куда было приглашено 20 детей.
Все перетаскали этого питомца – и он заболел лишаем, который мог проявиться от стресса или контакта с кем-то из детей через грязные руки. Женщина стала гнать, что заболевание пришло от нас, несмотря на то что котенка мы просвечивали два раза на наличие заболевания (один из них – непосредственно перед передачей будущей хозяйке). И тогда лишая у него не было.
Но женщина взвалила всю ответственность на нас, начались угрозы с ее стороны: она названивала нам, говорила, что ее муж – не последний человек в каком-то другом небольшом городе. Еще сказала, что лишай – это позор и что теперь она опозорена на весь ее городок. Что к чему? Эта канитель продолжалась около года.
Хозяйка не собиралась платить за стационар в ветклинике и хотела, чтобы мы сами вылечили котенка и отдали потом его ей. На то, чтобы спасти животное, у нас ушло очень много денег и здоровья наших зверей. Если человек не готов к ответственности, мы не готовы отдать ему питомца. Котенок в итоге нашел себе новый дом у других, хороших людей.
– А что прописываете в договоре?
– По сути, договор, который мы заключаем с будущим хозяином, защищает и его самого, и животное. Например, там прописано, что владелец в любой момент может вернуть нам питомца, если что-то не заладилось. Там же прописано, что животное должно питаться хорошим кормом премиум-класса, что владелец будет лечить его в случае болезни.
Обязательно указываем состояние здоровья питомца на текущий момент и номер его чипа: так животное проще будет найти в случае чего.
Например, в документе указано: «рыжий кот». Но рыжих котов очень много, их можно перепутать. А номер чипа подтверждает, что это именно то животное, которое мы передали хозяину.
– Легко ли найти новых хозяев для животных?
– Всегда по-разному. У нас, например, был котенок, очень дикий: думали, никогда его не пристроим. Однажды позвонил мужчина, который хотел забрать себе другую кошечку, очень ласковую. Но, когда пришел посмотреть ее, увидел этого дикого котенка – и влюбился в него. Сказал, что именно такого и хочет: сделал ему шикарный домик из дерева, теперь кот у него как сыр в масле катается.
Еще у нас жил под балконом пес, которого мы тоже не смогли бросить: он фактически умирал. Отвезли в ветеринарку, оказалось, его укусил клещ. Сказали, что очень вовремя мы его привезли: он довольно быстро восстановился.
Думали, что не сможем его пристроить: это все-таки крупная дворняга, а такие непопулярны. Но любящая хозяйка быстро нашлась – всю ночь она ему шила лежанку, накупила кучу игрушек, пакет корма.
Но в целом мало тех, кто готов заботиться о животном как о члене семьи. Большинство рассматривает питомцев как плюшевых игрушек: поигрался, а чуть заболел – выкинул.
«В контактном зоопарке увидела черепаху в убитом состоянии»
– Была еще одна жуткая история, связанная с контактными зоопарками. Я как-то раз пришла в одно из таких мест и увидела там маленькую черепашку без глаза, для которой не было ни УФ-ламп, ни обогревателей. Ее кормили какой-то ерундой под песню «В этом мире доброта…». Я подумала, что она умерла. Сказала ей: «Открой глазик – и я тебя отсюда заберу». И она открыла.
Мы возили ее, обложив бутылками с теплой водой, в Минск к единственному в Беларуси специалисту по рептилиям, сделали множество уколов в малюсенькую ножку. И в итоге вытащили ее с того света, восстановили глазик и нашли ей нового хозяина.
Три черепахи таким образом мы спасли, а вот четвертую не смогли выходить – она умерла. Нашли ее тоже в контактном зоопарке в убитом состоянии: у нее была огромная гематома, хвост залеплен фекалиями и наполовину сгнил, плюс она не могла толком есть.
Сотрудники обычно говорят, что так и должно быть, а продавцы в зоомагазинах никогда не скажут, что черепахам нужны хорошие УФ-лампы, – просто клетка для хомяка. Им ведь главное – продать.
– Что вам отвечают в контактных зоопарках, когда вы говорите, что хотите забрать питомца?
– Мы подходим и говорим, что хотели бы выкупить животное. Они сначала мнутся, спрашивают, зачем это нам, и могут даже предложить более здорового питомца. Мы в таких случаях забираем двоих.
– А люди охотно собирают деньги на лечение животных?
– Тоже никогда не угадаешь. Мы как-то думали, что утонем в долгах, пока вылечим одного из питомцев. Но за один вечер собрали очень хорошую сумму – больше 200 рублей. Хватило даже рассчитаться по долгам с нашим водителем Сашей, который помогает возить животных в клинику.
Так вышло, что однажды мы заказали местное такси, раззнакомились с водителем и решили взять его номер. С того времени только с ним и ездим. Не все ведь хотят возить в машинах больших собак, а он без проблем согласился нам помогать.
Но иногда те же 200 рублей на корм животным не получается собрать очень долго. Так что сейчас мы стараемся сокращать поголовье наших подопечных, чтобы более качественно им помогать. Потому что сборов вместе с нашими вложениями иногда не хватает – образуются долги.
Ну и плюс у нас идет работа над проектами, на которые тоже нужны средства. Один из них – создание роботов с открытым исходным ходом. Это когда любой желающий может получить доступ к программному обеспечению, чертежам и самостоятельно собрать робота.
В том числе они задуманы для приютов и облегчения жизни людям, передвигающимся с помощью инвалидных колясок.
Про жизнь в коляске: «С безбарьерной средой в Бобруйске дела намного лучше, чем в Минске»
– Ты ведешь довольно активный образ жизни. Насколько тебе удобно передвигаться на коляске в Бобруйске? Здесь инфраструктура для этого создана?
– Если честно, здесь с этим намного лучше, чем в Минске, где много ступеней, высоких бордюров, с которыми самостоятельно справиться нереально. Там часто приходится пользоваться такси, чтобы преодолеть маршрут. Даже не знаю, как там люди выживают. А здесь я могу самостоятельно добраться до любого места в городе.
Еще в Бобруйске хорошо работают в этом направлении кафе. Даже если в заведении нет пандуса, ты можешь поговорить с владельцем, объяснить – и его через какое-то время установят. В некоторых даже не стационарные ставят, а выносные: звонишь сотрудникам, и они его выносят для тебя.
Мне нравится, что в Бобруйске практически на все мои запросы по совершенствованию инфраструктуры реагируют довольно быстро. Например, когда я жила с мамой в девятиэтажке, я просила установить пандус с нашего балкона на первом этаже – и буквально в течение полугода его сделали: железный и довольно удобный.
– А если сравнить Бобруйск с европейскими странами в этом плане?
– Я была в Германии, в Словакии, Вене – и мне кажется, что везде примерно то же самое. Единственное, когда я стажировалась в Варшаве на журналистку, мне приходилось ездить на работу из гостиницы. Сделать это было несложно, потому что в метро у них есть всегда работающие лифты, рядом со ступеньками (даже если их всего три) – пандусы. В этом плане город хорошо развит.
Даже до знакомства с мужем я часто путешествовала с друзьями – и никогда не возникало проблем с передвижением. Я всегда могла попросить помощи у попутчиков, например, в поездах – и получала ее. Даже не зная языка. А в Германии, бывало, произойдет заминка на тротуаре, так ко мне чуть ли не с другой стороны улицы бежали, чтобы помочь.
– Ты еще и в Варшаве училась?
– Да, я сначала там проходила курсы журналистики, а затем меня и еще двух человек пригласили там же на стажировку на радио. Я согласилась.
Мы делали ролик по безбарьерной среде в Варшаве, исследовали город. Мне все нравилось, но в итоге я решила, что журналистика – это не совсем мое, блогерство как-то ближе.
Говорят, сложно найти работу людям с инвалидностью, сложно социализироваться… Но у меня никогда не было таких проблем. Я хотела стать художницей: научилась рисовать и теперь продаю картины через местные магазины.
Сейчас можно стать кем угодно: например, тех, кто желает поучаствовать в наших проектах, мой муж бесплатно обучает программированию и игре на музыкальных инструментах. Не обязательно же все должны работать на заводе: устроиться в жизни можно даже будучи в коляске. Главное – понять, чего ты хочешь от жизни.
Фото: Павал Хадзінскі для CityDog.by.
