Владимир Телепун уже больше 20 лет занимается правозащитной деятельностью, или как он сам говорит – «помогаю людям защищать свои права человека». Мужчина работает в правозащитном центре «Весна».
Сейчас в его родном Мозыре местные власти хотят ликвидировать Центр «Радуга» – место, где проходят реабилитацию дети, молодые люди с инвалидностью и психоневрологическими заболеваниями. Всеми силами Владимир помогает родителям отстоять Центр. Уже создали петицию, чтобы «Радугу» не переделали в обычный детский сад.
Сегодня сложно сказать, связано ли желание Владимира защищать права человека, с тем, что произошло в 1986 году. Ведь именно в мае того года мужчина стал ликвидатором аварии Чернобыльской АЭС.
В ДЕНЬ АВАРИИ НА ЧАЭС ГУЛЯЛ С ЖЕНОЙ И ДЕТЬМИ В ГОРОДЕ
– В 1986 году я работал на Кабельном заводе. Помню тот жаркий день 26 апреля, мы с женой и детьми гуляли – был праздник микрорайона. Дети играли на стадионе школы. Ко мне подошел директор школы и сказал: «Володя, забирай жену, детей и уходите домой, закройте форточки. А по возможности увези их из города».
Моей дочери тогда было меньше месяца, а сыну – год. Мы собрали вещи и жена с детьми уехала к своим родителям в Нальчик на Кавказ. У родственников они прожили почти полгода, здесь была тяжелая обстановка, – вспоминает мужчина.
– Мне не было страшно, потому что никто ничего не знал. А потом ПартКом решил, и от завода нас направили в деревню Грушевка, Гомельской области. Она находилась в 2 часах езды от Чернобыля.
Нас вроде не заставляли, но и отказываться было нельзя. Ведь тогда последуют разборки на ПартКоме (они тогда всем руководили), жалобы по месту работы, выговор. А проблем никто не хотел.
ВЫКАПЫВАЛИ ЯМЫ ДЛЯ ЗАХОРОНЕНИЯ ЗАРАЖЕННОЙ ТЕХНИКИ
– Людей из соседних деревень выселили, а нас поселили в Грушевке. Неприятное зрелище – вереницы белых автобусов с людьми уезжают из родных домов.
Нас – около 60 человек – расселяли по пустым домам или подселяли к жильцам деревни. Завтрак и ужин готовили сами, ходили в соседний магазин, а на обед (бесплатный) – в столовую. Работали по 4 часа в день – больше не разрешали.
Мы ездили в пустые деревни убирать урожай и скошенное сено в тюках. В основном морковка, картошка, то что успел посеять Колхоз.
Грушевка – крупная деревня с большими фермами по разведению скота. Председатель колхоза хвастался еще – рассказывал, как однажды к ним приезжал сам Машеров. Показывал нам сапоги, которые тот надевал и косу, которой косил.
Иногда председатель собирал нас в маленькие группы и окольными путями, как местный, отвозил на машине в зону. Туда, где не было постов милиции. Мы убирали сено, иногда выкапывали ямы для захоронения зараженной радиацией техники.
После таких работ многие ходили в баню, чтобы смыть радиацию. Хотя были и те, кто не верил в это. Когда возвращались, на пропускном пункте делали замеры. Мы пытались узнать цифры, но все молчали.
“Тем, кто ездил в закрытую зону, председатель давал тушенку и бутылку водки на двоих – вот и все лечение”
Нам платили копейки, сейчас уже не вспомню. Но точно меньше, чем на заводе. Некоторым предлагали остаться в деревне еще на месяц. Я уехал, но были и те, кто остался. Тогда казалось, что работа не пыльная: 4 часа отработал, бесплатно пообедал и отдыхай.
После месяца в деревне, когда нас уже вывозили обратно, мы проезжали через армейский блокпост. Там тоже стояла баня, где нас всех заставили помыться. На этом все, – вспоминает Владимир.
ОБЯЗАЛИ ПРОВЕРЯТЬСЯ У ВРАЧА ДВА РАЗА В ГОД
– Жить в той деревне было не страшно. Скорее, жутко – пустые дома, голодные и беспризорные собаки. О здоровье сильно не думал. По возвращению вписали в карточку «группа риска 1А» и обязали проверяться два раза в год.
Сначала это было обязательным условием – каждый врач делал отметки. Позже, медосмотры сделали по желанию: хочешь – ходи, не хочешь – не ходи. Но на диспансерном учете я состою.
– О смерти как-то не думалось… Скорее за своих детей переживал, чтобы на них не отразились последствия Чернобыля. Ведь это не жизнь такая короткая, а смерть длинная.
У меня серьезных нарушений со здоровьем нет. А если бы и были, с Чернобылем такое больше не связывают. Но врачи все-таки предлагают весной и осенью приходить на осмотры. Иногда выдают направление на узи.
Точно знаю, многих из тех, кого я знал, уже нет в живых. У них были и рак, и другие болезни.
Раньше ликвидаторам выдавали бесплатные путевки и 14 дней дополнительного отпуска. Теперь лишили всех льгот. Мы, как и остальные жители, стали «потерпевшими» от аварии. А если точнее – жертвами.
НЕСМОТРЯ НА РАДИАЦИЮ, НАС ВЫВЕЛИ НА ПАРАД
– Мы были не единственными «жертвами ситуации». На 25 летие аварии в Киеве проходила конференция. Там звучала цифра: на работы по ликвидации трагедии было задействовано 820 000 человек.
Людей везли со всего Союза – Камчатки, Сибири, Кавказа и других мест. Пострадали тогда все, и военные, и гражданские. Особенно досталось армейским, тем, кто стирал обмундирование, которое приезжало из зоны. Они так облучились.
А в годы, когда изменилось законодательство и нужно было повторно подтверждать свой статус ликвидатора, многих льгот лишили – особенно тех, кто призывался по линии военкоматов. Их лагеря стояли дальше 30 км от зоны аварии, и по новым законам они уже не могли претендовать на льготы, компенсацию и другую помощь.
В 1986 году несмотря на радиацию и опасность, людей тоже выводили на демонстрацию 1 мая, а потом 9 мая. Для чего? Видимо политика такая, только кому от этого лучше?
Сегодня ситуация повторяется: в мире пандемия, но в Беларуси продолжаются праздники. Уверен, взрослых и детей выведут на День труда и на День Победы уже готовят парад. Моральное дно власти опускается все ниже…
Текст: Александра Савинич
Фото: Из архива героя
Обработка фото: Александра Савич
