Александре Ханевич 72 года. Она живёт в Белостоке, ведёт свой блог в YouTube и Instagram, и довольно часто журналисты и журналистки берут у неё интервью. По разным поводам. Преимущественно госпожу Александру представляют там как пенсионерку или «пенсионерку-змагарку». Расспрашивают о том, как она вышла на протесты в 2020 году несмотря на свой возраст.
Я вижу в этом какое-то странное сведение человека к его возрасту или к тому факту, что человек получает пенсию. И я хочу поговорить с госпожой Александрой о её жизни вообще, о карьере, семье, о том, как она чувствует себя в эмиграции и что вдохновило её начать вести блог о жизни в Польше.
Меня зовут Дарья Гордейчик. Это подкаст «Іншыя гісторыі». Подкаст по-прежнему доступен на всех платформах: Ютуб, Cast.box, mave, Apple Podcats, Spotify. А ниже ― его расшифровка.
Выбор был: или родная тюрьма или заграница.
Это отрывок из видео Юрия Дудя от 26 января 2022 года «Как жить, когда лишают родины». Голос, который вы услышали ― этого голос госпожи Александры Ханевич. А вот звук ― это звук, при котором на экране появились надписи: «Пенсионерка», «Город: Гродно», «Сейчас: Белосток».
«Я родилась 27 марта 1952 года в деревне Колбасино»
Сейчас это уже Гродно, так как деревня была очень близко к городу. В школу мне было ближе ездить в Гродно ― автобусная остановка была прямо у дома ― чем идти в школу в Колбасино. Но в первый класс я пошла в Казахстане: мои родители «завербовались» на Целину.
Целина ― то есть непаханая земля ― это сборное название слабоосвоенных (из-за недостатка населения) земель на территории Казахстана. Прежде всего имеется в виду именно Казахстан, так как именно там в 1950–1960-е реализовывали государственную программу увеличения продовольствия СССР через освоение той целины. И, конечно, для этого нужно было много сотрудников и сотрудниц. Поэтому, как сказала Александра, многие (в особенности из деревень) вербовались на Целину.
В первый класс Александра пошла именно в Казахстане. Но её мать заболела, и семья вернулась на родину, и Александра пошла в школу в деревне Колбасино.
«Вышло так, что когда я была в третьем классе, погиб мой отец. А нас было трое…»
Когда не стало отца госпожи Александры, семье пришлось очень тяжело: маленькой Саше пришлось с 9 лет работать летом на сельскохозяйственных работах, чтобы что-то заработать для семьи. И из-за этого ей пришлось позже отказаться от своей мечты стать следовательницей, как она хотела в восьмом классе. Не получилось.
Брат, на 4,5 года старше меня, поступил в горно-технический техникум в Луганской области. Когда я окончила школу, брат ещё учился. Не было, за что одежду даже купить. Брат учился, нужно было ему что-то покупать. Поступать я уже не хотела.
Александра не хотела даже пробовать поступать, но подруги её матери настаивали, что девочке нужно образование. И Александра поддалась на уговоры подать заявление.
Подала заявление в политехнический техникум Гродно. Первый экзамен ― или диктант, или сочинение. Я написала на пять. Математика у меня была лучше, чем язык. Когда пришла на математику, вокруг меня уже сидели мальчики, которые мне сказали: «если такая умная, то реши». Я начала решать. Учитель говорит: «Никитина, ― моя фамилия по отцу ― если вы уже все сделали, то идите отвечать». Я положила билетик и сказала: «я ничего не знаю». И пошла. Когда я вышла, до меня дошло, что я могла бы сдать, но я так хотела работать. Даже домой на автобусе не поехала, шла по железной дороге и плакала. Пошла работать на обувную фабрику. 8 лет там отработала, и начал строиться «Химволокно».
Завод Химволокно ― это гродненское предприятие по выпуску синтетического волокна и нитей. Например, капроновые чулки делаются из синтетических капроновых нитей. Сейчас «Химволокно» ― это филиал завода «Гродно Азот», а в 1970-е он был самостоятельным предприятием. В 1977 году Александра перешла из обувной фабрики на только что построенный завод «Химволокно». Без специального образования на «Химволокно» не брали, но пока Александра была в декретном отпуске, то как раз закончила ГПТУ (профессионально-техническое училище).
Без профессии меня бы не взяли. Я закончила ГПТУ химиков, пока была в декрете. Моя профессия была аппаратчик широкого профиля. Когда я уже работала на «Химволокно», то закончила химико-технологический техникум. Профессия ― техник-механик. Мужская (смеётся). И работала на «Химволокно» больше с мужчинами.
По себе знаю, что работать и учиться одновременно ― неимоверно сложно. Но когда я училась, у меня не было семьи и детей. А у госпожи Александры были.
«Я вышла замуж в 1972 году. В 1973 у меня родилась девочка, доченька, а в 1976 умерла»
Трагично, кипяток на себя опрокинула, и умерла. Я была беременна. Она в феврале умерла, а мальчик родился 1-го мая. Тяжело было, плакала. И теперь плачу. Но тогда была сильнее. У меня ещё в 2018 году младший сын умер ― ему было 39 лет. Остался только средний. Младший был 1979 года, средний ― 1976. 1-го мая ему было 48. Он тут со мной. Я ― с ним. Он ехал, словно он со мной, а получилось, что я с ним. Вот так из троих у меня остался только один.
Единственное, о чём я могу спросить, это о том, что поддерживало и поддерживает госпожу Александру.
У меня есть внутренний стержень. Выдохну. И иду дальше.
Ещё я заметила, что при ответе на вопрос о семье Александра упомянула только детей, но не упомянула мужа.
Мой муж… Мой первый муж выпивал, и хорошо выпивал. Ой, даже вспоминать не хочется. Был бы теперешний ум… Было стыдно, это же отец ребёнка. А отец этот: если из 5 рабочих дней 1 день придёт трезвый, — большой праздник. Хорошо, что не бил. Один раз попытался. Болела, и он меня ударил. Я схватила санки. Мы в общежитии жили ― если бы соседка не выпрыгнула, так из тех санок все дощечки повылетали, только полозья остались. 20 лет почти с ним прожила, и потом разошлась.
Я впечатлена тем, как у госпожи Александры хватало сил совмещать работу, учёбу в техникуме, явно тяжёлые взаимоотношения с мужем, у которого была алкогольная зависимость, и уход за детьми.
Я не знаю, откуда брались те силы. То соседка детей присмотрит, когда жили в общежитии. Я соседкиных посмотрю. То подруга какая-нибудь придёт. Я работала сначала в две смены, а потом дети подросли, так стала в три смены работать.
Однажды у меня был такой нервный срыв, что я уже не могла. Всё время плакала. Мне дали путёвку в санаторий. Дети были у моей одноклассницы. А отец живой, был дома.
В 1996 году Александра вышла замуж второй раз
Думала, что и не выйду. Мне одной было легче. Зарабатывала я, особенно на «Химволокно», неплохие деньги. Муж мой в Гродно. 3 года не виделись. Приезжал ко мне в 2023 году.
Когда бывший муж госпожи Александры умер, она была уже замужем второй раз. Сыновья были уже взрослыми и должны были сами заниматься похоронами отца. Однако, как часто бывает в таких делах, вся эта тяжесть снова легла на плечи женщины. Сначала парни просили у мамы просто подсказать, помочь, но в итоге организацией похорон почти полностью занималась именно Александра.
Семейная жизнь была очень сложной для госпожи Александры в её первом браке. А насколько тяжёлая по сравнению с этим была работа на заводе?
На обувной фабрике работа была тяжёлая, потому что конвейер. Всё время сидишь как привязанный. На «Химволокно» я пришла еще до запуска. Так мы там убирали, оборудование чистили. Я была «аппаратчиком приготовления химрастворов». Это такой раствор, в который нужно пропустить нить, чтобы она была однородная. Вредная работа. Нужно было отработать 7,5 лет, чтобы на 10 лет раньше выйти на пенсию. Часто нас там переводили, чтобы работа не была вредной, пишут «аппаратчик приготовления замаслевателя». А это уже другое. Слава богу, отработала, перешла на другое рабочее место ― «оператор дистанционного управления». Все параметры из цеха выводились на такие щиты, где я сидела и смотрела. Что могу ― подкручу. Что не могу ― звоню парням, что нужно то и то. Такой больше мужской коллектив. Дружим до сих пор. Но хочу сказать, что мужчин очень много умерло. Не просто так платят эту пенсию. Но я отработала вместо 7,5 лет ― 12. По нашим меркам, у меня неплохая пенсия ― 950 рублей. Это 300 долларов. На польские ― 1200 злотых. Посмешище.
Как изменились рабочие будни, когда Беларусь стала независимой
Александра говорит, что в 1991 году она не заметила никаких особых перемен на работе. Ситуация, по её наблюдениям, изменилась уже в нулевые.
Мне нужно было всегда говорить правду, за эту правду я и получала…
То, что говорит Александра, может звучать довольно абстрактно. Но я понимаю, о чём речь. Довольно типичная ситуация в государственных организациях в Беларуси, когда сверху спускают план, который невозможно выполнить без нарушения определённых правил: то ли по продолжительности рабочего дня, то ли по технике безопасности, то ли по финансовой отчётности, то ли по объективным критериям отметки качества ― нужное подчеркнуть. В результате человек должен нарушать эти правила.
Но когда руководство нарушает права этого самого человека, а тот берётся их отстаивать, ему говорят:
«Ты посмотри, что там у тебя с техникой безопасности и контролем качества. Будешь «выпендриваться» ― уволим «по статье», пойдёшь с волчьим билетом, а, может, и с уголовным делом».
Так человек попадает почти в крепостные условия. Приблизительно так это работает приблизительно на всех уровнях приблизительно во всех государственных организациях: от детских садиков до заводов, от сельсоветов до министерств. В эту систему шантажа более низких эшелонов высшими плохо вписываются люди, отказывающиеся нарушать определённые правила, и выступают за то, чтобы на их рабочем месте всё было, как должно быть.
Александра всегда прямо говорила, если что-то казалось ей неправильным. Но в последние годы работы (на пенсию она вышла в 2008 году) прямо говорить без последствий становилось почти невозможно.
В 45 лет нам начали платить пенсию, но с работы не увольняли до 55 лет. Мне было 52 года, когда я начальнику сказала, что должно быть так и так. Через месяц он сказал, что в его цехе для меня места нет. Ну нет, так нет. Но я знала, что менее, чем за 3 года до 55 меня не могли уволить.
Александра могла перейти на другую должность. Например, в другой цех. Но это оказалось не так просто.
Куда ни приду, тот начальник звонит и говорит: «не бери, потому что будешь мучиться». И там мне уже отказывают.
Так было до тех пор, пока Александра однажды не наведалась в профком.
А там висит газета «Беларускі час» — профсоюзная. И написано: «Тебя неправильно наказали, сократили?» — моя тема. Где-то уже и плакала, нервничала из-за того, что меня не берут. Пришла, села и сразу на работе пишу письмо в тот «Беларускі час». Пишу, что я всё время занималась и спортом, всегда приносила баллы за соцсоревнования. Дружина ― я, спорт ― я, ещё что-то ― я. Тут выходит, что никуда меня не берут. Я уже ходила и в городской профсоюз ― ничего не помогало.
После письма в газету Александра попробовала устроиться в ремонтно-строительный цех на время, пока сотрудница уходила в декретный отпуск. Бывший руководитель опять позвонил ― на этот раз уже руководителю ремонтно-строительного цеха.
И говорит: «Не бери ее. Гвоздь влево, гвоздь вправо, и ты уже в тюрьме будешь, она сразу напишет в газету и всё». А начальник ремонтно-строительного цеха мне сказал, чтобы я пришла в 12, когда у него обед будет, тогда всё сделаем. Перепугался тот начальник. Вызвал ту сотрудницу, на чьё место я хотела. Та ещё не родила, до родов мало осталось. Я прихожу, и она говорит: «Ой, Александра, а вы знаете, что я рожу и не буду сидеть в декрете, потому что у меня мама младше вас, будет смотреть за моим ребёнком». А мне уже сказали, что она не выйдет ни за что. Я говорю: «Ну и хорошо, выходите».
В итоге, благодаря упрямству и стремлению к справедливости госпожи Александры, её всё-таки взяли на то время, пока эта колежанка была в декретном отпуске. Александра вступила в должность «распределителя работ». Но приключения на этом не закончились.
Я была «распределителем работ», но это как «делопроизводитель». Я должна была печатать все цеховые бумаги, и за неделю нужно было перепечатать все процентовки. Почерки не знаю, сроки ― не особо. Так первые дни я приходила в 6 утра, а нужно было к 8. С 6 до 22 часов была в работе. Но сделала всё это за шесть дней. И когда пришла и отдала это всё начальнику, он был очень удивлён. На день строителя мне этот начальник, который меня не хотел брать, сказал: «Простите, Александра Николаевна, что я вам потрепал нервы». И потом уже было очень хорошо.
Как говорит Александра, кроме этого случая с руководителем, она больше не сталкивалась с тем, чтобы кто-то пользовался своей властью и тем фактом, что госпоже Александре осталось несколько лет до выхода на пенсию.
Однако она припоминает, что некоторых её коллег и коллежанок не «терпели» до 55 лет (тогда женщины уходили на пенсию именно в этом возрасте), а увольняли в 45. Помните, когда человек отработал определённое количество лет на вредном производстве, может уходить на пенсию на 10 лет раньше. Может, но не обязан.
Но руководство могло «распрощаться» с таким человеком сразу, как только та или тот начали получать пенсию. А на вакантное место пригласить специалиста или специалистку «со своих».
Такую информацию мы не можем поддержать статистикой: только опытом знакомых. Но что мы можем сказать точно, так это то, что в Беларуси средняя пенсия теперь составляет 703 рубля, то есть около 215 долларов.
Также, если вам интересно, как живут беларусы и беларуски на пенсии, советуем почитать хороший цикл статей Онлайнера с очень нехорошим названием ― «Старики». Несмотря на название, которое у меня вызывает шквал возмущения, в статьях поднимались очень важные социальные истории. Истории людей, которых в 51 год не берут на работу, потому что «предпенсионный возраст»; истории людей, которые живут с минимальными и максимально возможными пенсиями в Беларуси; и мнение экспертов и эксперток о том, как можно улучшить пенсионную систему.
После того, как Александра вышла на пенсию, то есть перестала работать на заводе Химволокно, она вступила в ветеранскую организацию завода
Все выходили на пенсию и сразу вступали в ветеранскую организацию. Через два месяца, как я в нее вступила, меня выбрали заместителям председателя. Я была на этой должности до 2018 года. Потом наш председатель ушёл, и меня выбрали председательницей. Тогда нужно было, чтобы твой стаж на заводе был 10 лет, и ты уже будешь получать материальную помощь на День химиков, на Новый год. Это хорошая организация, хочу сказать. Те, кто не очень доволен ― такие всегда найдутся. Там были экскурсии, и очень хорошие. Когда люди болели, была помощь от ветеранской, и ещё была «директорская», если уже тяжелее болеют. И это мы всё оформляли.
К нам с вопросами пенсионеры приходили: что могли решить, то решали. С той же помощью ― не у каждого была высокая пенсия, а людям, которые больше болели, и на таблетки не всегда хватало. И в доме то муж выпивает, то сын выпивает. Приходили люди и с такими жалобами.
Хотя у Александры, как она говорит, была ещё довольно приличная пенсия, сразу после выхода на пенсию у неё появилась подработка. Позвонил знакомый с «ГроднопромСтроя» и предложил работу сторожа на стройке.
Говорит: «Александра Николаевна, нужен сторож». А я говорю: «Ой, может, маме своей предложите». Его мама была на 3 года старше меня. «А моя мама на двух работах». И я думаю: «ой, скажет, что та старше, а эта лентяйка не хочет». И я пошла на того сторожа. Я была очень хорошим сторожем, потому что ночью учила правила: в автошколу пошла в 57 лет. Ещё и сиделкой подрабатывала. Когда мне говорят, что поехала, простите, польским панам задницы мыть, так здесь я их не мыла. А там я у троих человек была сиделкой. У одних без выходных была: мне нужно было ночевать у неё, мыть её. Она так любила купаться! И женщина постарше была. Очень активная. Тоже на «Азоте» работала. Она даже хотела, чтобы я её в бассейн сводила: «Я, может, как-то там с ходунками». Спортсменка такая была…
Ещё кто-то на время отпуска просил. Из наших же, ветеранов. Моя подруга ― тоже из ветеранов ― ходит сейчас убирает в двух местах. Много таких, кто работает на пенсии.
Историю о том, как Александра сначала собирала подписи за Лукашенко как председатель ветеранской организации (хотя в тот момент она абсолютно не хотела этого делать, но руководство очень настаивало, к тому же, по телевидению уже объявили, что за этого кандидата уже и так собрано достаточное количество подписей) и как потом стала участницей протестов 2020 года, я пересказывать не буду. То, как её поразило задержание Сергея Тихановского в центре Гродно, как она потом простояла 4 часа в очереди, чтобы поставить подпись за Светлану Тихановскую, как в день выборов, когда отключили интернет, пешком возвращалась домой вечером, и как её задержали, вы можете услышать в её многочисленных интервью и видео. Но рассказ, как она вела себя в гродненской тюрьме, я считаю, стоит оставить. Потому что после того, как я узнала больше о жизни Александры, для меня история её заключения зазвучала не менее героично, но более закономерно, наверное.
Вечером 9 августа 2020 года Александру задержали в центре Гродно, и затолкали (другого слова я не могу подобрать) в автозак вместе с другими задержанными
После нескольких остановок, когда в автозак забрасывали новых и новых людей, автозак наконец-то остановился. Александра долго не понимала, куда их привезли.
Боженька, я не могу понять. Темно! А свет такой, еле-еле. В какой-то подвал отвезли. Люди по стенам стоят ― руки на стенах. Один лежал ― может, сам упал. При мне там никого не били. И я начала там кричать (на завтра не помнила, что я кричала). А затем стала как все: руки ― на стену, ноги ― пошире, потому что видела, что били по ногам, если не так стоят. Мне говорят: «А вам не надо». Я говорю: «Нет-нет, как все, так и я стою». Я думала, что мы в подвале каком-то, потом глаза поднимаю ― боженька, звёзды на небе! Небо! Я не могла подумать, что в тюрьму отвезут. Я думала, в милицию могут отвезти.
Когда я потом зашла к милиционерке, та сказала: «снимайте украшения. На мне был крестик, и на руке серебряное колечко и белая цепочка.
Все украшения я поснимала. Оставила кольцо и цепочку. Она говорит: «Снимайте цепочку». Я говорю: «Нет, цепочку я никогда не снимаю». Она говорит: «А кольцо?» Я говорю: «А это тоже, это из Киевско-Печерской Лавры. А омоновец стоит ― видно одни глаза, потому что «кастрюля» на голове. Он ко мне руки потянул. Я говорю: «Кольцо вместе с пальцем оторвёшь, а цепочку ― с головой». Милиционерка говорит: «Не надо». Всё, что с себя сняла, бросала в свою сумочку. Ничего у меня не пропало, без описи.
Ведёт он меня по металлическим ступенькам. Говорит: «Налево!» А меня как-то накрыло, давление, может, поднялось. И он как закричит: «Я, б……, сказал налево!» А я стала, руки в бока: «Что ты сказал? Ты кто такой, чтобы мне такое говорить?». И он: «Налево вам сказал». Ну и всё. Привёл. Две девушки в камере. Кровати ― два яруса, такого голубого цвета. Такие полупленные уже, поржавевшие. Одна девушка сразу вскочила, полезла наверх. Я поблагодарила. Говорю: «А где это мы?». В тюрьме. Боженька!
Окно закрыто, такая духота! Было жарко, а девушки ещё курили. Я уже ничего не говорю. И они начали кричать смотрителям: «откройте нам окно». Я оторвала от тюфяка ― тюфяки были, подушек не было ― такой лоскуточек и закрыла им глазок. Смотрители каждые 15 минут заглядывали. Заметили и кричат: «Откройте глазок». Я говорю: «Откройте окно, тогда открою глазок». А там такая дыра ― «кормушка», куда еду ставят. И через эту кормушку: «Возьмите!». Дали такую, как кочергу. Я ― на батарею, окно открыла.
И каждые 15 минут на костёле часы ― бум. В третьему часу ночи нас повели сразу допрос. Сказали: «80% уже проголосовали за него». Я говорю: «к утру будет 105%». «Ну, 105 ― может, нет, а 95 может быть».
Потом привели меня к женщине:
― А вы в свой паспорт смотрели?!
― Смотрела, и вам могу показать, но остался в сумочке.
― Уже в таком возрасте, куда вы?!
― Я шла домой.
― Все вы шли домой!
Я подумала: «Уже 3 часа прошло, может, домой пойду». И своему сыну я навредила, потому что я там всех спрашивала, где мой сын. И уже вся тюрьма знала, что он мой сын, хотя фамилии у нас разные: у меня же второй муж.
«Вас судить будут». Я уже думаю: «Боженька, что я там кричала? Может, я матом ругалась?». А мне так стыдно. А может, я там кого ногой ударила? Ничего не помню. Когда меня уже на суд вели, один омоновец сказал:
― Ну вы вчера и кричали!
― Скажите ещё, что и матом ругалась!
― Нет, матом не ругались.
Думаю: «Ну так слава Богу». А вспомнила, что я кричала через 2 дня. «Нахватали преступников! А что же вы столько лет не можете найти, кто Захаренко…». Всех повспоминала, потом стала к стене.
Когда нас уже осудили, у девчат моих… У одной было 10 базовых, у второй ― 15. А мне 20 дали. А когда зашёл сын ― судья был один и тот же ― как только сказал фамилию: «А, так это у тебя такая мама умная? Семь суток». Меня выпустили в 15-м часу. Телефон сразу отдали. Сыну ― через 2 недели, потому что где-то в КГБ его смотрели. Потом я начала ходить на митинги до последнего. Пока не заболела ковидом. Выздоровела и уехала 7-го декабря.
И после этой страшной истории ― одной из тысяч страшных беларусских историй ― Александра вспоминает об истории своей семьи
Моя мама в этой тюрьме была в 1942 году. И когда я там была, то думала: «Мама, может, на одной кровати лежим». Там стены такие страшные. Может, с того 1942 ничего и не делали. Потом она была в Освенциме и в Бухенвальде, потому что была связной партизанского отряда «Звезда». Бабушка жила в Коптёвке на хуторе, партизаны ― на чердаке, а в лесу ― немцы. И там кто-то раненый оказался. Нужно было в Гродно идти за лекарствами. И мою маму словили. Потом американцы освободили, вернулась. А мой папа из Сибири. Ему было 18 лет, когда началась война. Его забрали в армию. Дедушку моего ― у него что-то с ногой было ― не взяли и поставили председателем колхоза. В 1944 он умер голодной смертью.
Бабушку я видела, потому что когда была маленькая, она к нам приезжала. А когда мне было 33 года, а бабушке ― 99 в 1985, мы с младшим сыном полетели к бабушке в гости.
Для Александры очень важен этот эпизод: она повидалась со своими тётями и дядями, которых довольно плохо помнила, или вообще никогда не видела. Вспоминает, что для всех из того сибирского села она была какой-то инопланетянкой: взрослая дочь Николая Никитина, который давно умер, приезжает вдруг со своим сыном из Беларуси. Шок.
И мне очень важно было оставить то, что рассказала Александра, во-первых, потому, что воспоминания о бабушке для неё важные, светлые. И она хотела, чтобы это воспоминание было где-то зафиксировано. А во-вторых, потому что это наглядная иллюстрация, как для многих из нас трагическая судьба ― это то, что передаётся из поколение в поколение как генетическая болезнь. И не удивительно, что вдали от родины, в вынужденной эмиграции, Александра чувствует, что больше довольна жизнью.
«Самые лучшие годы ― у меня вот, два последние»
Потому что первый год, когда приехали, то за одно, то за другое волновалась. Блогеркой стала, как услышала, что Лукашенко, ещё какие-то Азарёнки, говорят, что «сбежали такие-сякие предатели, а есть там нечего. Они только там унитазы моют». Я мыла, и для этого есть специальные средства, чтобы мыть. Я не очень люблю в перчатках. И было такое, что у одной были очень мощные средства для уборки. А мне нужно было отпечатки пальцев сдавать, и я пошла в пограничный комитет. Прихожу, а у меня отпечатки пальцев не могут взять. Это так у меня от этих средств.
В итоге Александра начала убирать только в перчатках. На сдачу отпечатков пальцев она пришла через несколько недель ― только тогда их удалось взять. Но вернёмся к истории с блогерством, которое стало ответом на государственную пропаганду, которая рассказывала о горестях жизни беларусских эмигрантов в Европе.
Сыну своему говорю: «Сашка, я как-то видела женщину, которая ведёт блог о своей жизни в Америке. Как это сделать?». Он говорит: «А я не знаю».
Зато знали гродненские журналисты, которые живут в Белостоке. Они начали помогать Александре, и дело пошло.
В первом видео на YouTube Александра рассказала, как переехала из Беларуси в Польшу.
В 69 лет мне пришлось оставить свой любимый город, и приехать вот сюда. Мой путь эмигрантки начался из деревни Кузница.
Отрывок из видео «Как я сбежала из Беларуси. Новая жизнь в Польше / Бабушка из выпуска Дудя», YouTube-канал ― «Александра Ханевич».
Потом были видео о том, как Александра отмечает местные праздники. Например, танцует на День Белостока.
Такая разрядка. Утром зарядка, вечером танцы.
Отрывок из видео «Зажгла на танцах как молодая. Моя дискотека в 71 год», YouTube-канал ― Александра Ханевич.
Дегустирует пончики на Сытый Четверг.
За неделю до начала великого поста есть у католиков такой праздник ― «тлусты чвартэк».
Отрывок из видео «Самый сладкий праздник в Польше. Дегустация пончиков», YouTube-канал ― Александра Ханевич.
Ездит в разные польские города, встречается с подписчиками и подписчицами, делает обзоры продуктов и цен в польских магазинах, ходит в белостокские рестораны, занимается спортом и делится рецептами любимых блюд.
Сегодня немножко новая рубрика: приготовление пищи. Сделаю я бабку.
Отрывок из видео «Самый сладкий праздник в Польше. Дегустация пончиков», YouTube-канал ― Александра Ханевич.
Короче, ведёт классный лайфстайл-блог. Кроме того, Александра активно ведёт и блог в Инстаграме, где, например, отвечает на вопросы подписчиков и подписчиц.
Как прожить беларусскому пенсионеру в Польше (моей подруге 66 лет)? Если позволяет здоровье, то и в 66 лет можно прожить, и в 72, как я.
Instagram ― @aliaksandrakhanevich.
Я впечатлена энергией Александры. Что вдохновляет Александру двигаться дальше и всё время профессионально развиваться? Ответ Александры меня поразил ещё больше.
Жаль умную молодёжь. Сколько я здесь повидала умных людей: и доктора, и журналисты, и кто угодно. И должны уезжать со своей родины, со своего дома. И ещё их выставляют как каких-то предателей.
Что бы Александра хотела сказать людям приблизительно её возраста, которые тоже сейчас находятся в вынужденной эмиграции?
Надо держаться друг друга и не создавать, как это говорят, бульбасрачей. Потому что у нас немного есть это.
А что бы Александра могла сказать людям, которые остаются в Беларуси?
Не смотрите телевидение, потому что там враньё, враньё и ещё раз враньё.
А что бы Александра хотела сказать в завершение всем слушателям и слушательницам, которые нас слушали.
Объединяйтесь. Как говорят, беларус беларусу беларус. Нам могут немного помочь, но главное ― это мы сами, и мы должны спасать свою страну.
Благодаря разговору с Александрой я пришла к одному важному выводу. Обычно в интервью Александру спрашивали: «как вы в таком возрасте на такое способны?». А дело не в возрасте. Александра такая сильная, прямолинейная и упрямая была всю жизнь. Какие бы тяжёлые испытания ей ни выпадали, она не сдавалась. Поэтому то, что она сделала в 2020 и что она делает сейчас ― это полностью соответствует её характеру и её личности, хотя кому-то может казаться, что не соответствует её возрасту или социальному статусу.
В очередной раз убеждаюсь, что личность человека ― больше, чем любая приналежность к социальной группе и чем любой ярлык, который можно на эту группу «повесить».
Это был подкаст «Іншыя гісторыі». Подписывайтесь на него, чтобы узнавать другие истории других. Услышимся.
