Бобруйский портал BOBR.by пообщался со школьниками, студентами, молодыми специалистами, мимо которых не прошла избирательная компания 2020 года. Некоторым из них, активным, пришлось выслушать немало упрёков: «И куда вы лезете? Зачем? Чего вам не хватает? Сидели бы молча! Еда и одежда есть — радуйтесь!». Они рассказывают — зачем. В целях безопасности имена героев изменены.
Анастасия:
С начала избирательной компании мне импонировал Виктор Бабарико, я оставила за него подпись, начала следить за новостями штаба. Увидела, что они предложили всем желающим идти в независимые наблюдатели, разместили пошаговую инструкцию, как это сделать. Но сначала я решила попробовать попасть в состав участковой комиссии. Естественно, моя кандидатура была отклонена (смеётся). Позже со мной связались представители инициативы «Честные люди», предложили понаблюдать за выборами, и я согласилась, без колебаний.
Я не боялась, думала: «Пусть боятся те, кто нарушает закон!». Была воодушевлена, казалось, что от меня многое зависит, что участие в этом деле важное.
До того момента выборы для меня были тайной. А во время наблюдения я воочию убедилась, кто и как их делает, тихо, без участия избирателей. Особенно развязались у членов избирательных комиссий руки под прикрытием коронавируса. ЦИК ограничила число наблюдателей на участках, у председателей было больше шансов удалять нас с участков, по надуманным предлогам. Меня эта участь тоже не минула.
Но я воспринимала агрессию со стороны членов комиссии позитивно: «Значит, я всё делаю правильно!».
Не думаю, что мой молодой возраст как-то влиял. Думаю, их раздражал сам факт присутствия независимых наблюдателей. Кстати, на моём участке все члены комиссии были из одного трудового коллектива, активно общались между собой, выходили покурить — все свои. А я была лишней, не из их круга.
Да, мы непуганые, мы новое поколение, за нами будущее. Новая кровь идёт на благо. А старшее поколение, к сожалению, привыкло к фальсификациям, либо сами в них участвуют. Мы к этому не привыкли, и готовы менять систему.
Почему так происходит? Мы не росли в атмосфере страха, как наши родители, не успели столкнуться с прессингом. Хотя в нашем ВУЗе тоже были преподаватели, которые позволяли себе тыкать студентам, обращаться с нами неуважительно, «указывать место». А я считаю, что уважительное отношение к людям должно быть вне зависимости от того, сколько им лет!
Многие из нас успели поучиться или пожить за границей, для нас эта советская завеса окончательно спала. Молодёжь знает, как должно быть, мы смотрим вперёд, а не назад.
Антон:
После событий 9-10 августа я был среди волонтёров, которые оказывали юридическую помощь бобруйчанам, выходившим из ИВС. Приходили разные люди, в том числе студенты. Их судили по-разному: сутки, трое, штрафы. Кто-то сознательно выходил на площадь, кто-то просто шёл мимо. Но статья у всех плюс-минус одинаковая.
Условия, в которых составлялся протокол, тоже разные. Например, у студентов, как правило, знаний юридических нет совсем. Подписывали всё, некоторые даже не читая. А получив штраф или сутки, выходили без копий протокола: одним просто не дали, другие сами выбрасывали в урну. А это был основной документ, на основании которого можно было грамотно составить жалобу. Мы не юристы. Старались помочь теми знаниями, которые у нас есть.
Раньше мне не приходилось заниматься подобным. Сам я жалобы не составлял, а общался с теми, кому нужна помощь. Спрашивал, как это происходило, было ли давление, что говорили, читал ли то, что подписывал.
Мне не было страшно. Было чувство нужности. Потому что люди, которые выходили из ИВС, не понимали — что делать, куда обращаться? От нас они получали необходимую консультацию и поддержку, ведь так быть не должно, закон ведь серьёзная штука… вроде.
Карина:
Вечером 9 августа я взяла собаку и пошла на площадь. На подходе к «Короне» со стороны улицы Горького увидела оцепление возле горисполкома. Никого из моих знакомых рядом не было, мой парень в то время работал в другом городе, и мне стало не по себе.
Я решила проверить, где можно обойти оцепление, чтобы погулять. Было страшно и любопытно одновременно — как это будет, насколько людей ограничили в передвижении?
Прошла мимо здания «Департамента охраны» до остановки «Площадь Ленина». Запомнилось, что у одного из охранников в амуниции был потерянный взгляд, как в принципе и у меня самой. Никто не понимал, что происходит?
Услышала, как скандируют лозунги возле магазина «Пятый элемент», и в этот момент подъехал автобус, из него выскочили силовики, и вот тогда я действительно испугалась. Я была в оцепенении. Я стояла через дорогу от происходящего, и видела как толпа «космонавтов» бежит на людей! Перехватило дыхание. Я не знала, куда идти, как выйти. Спросила у одного из силовиков, могу ли я срезать дорогу, чтобы выйти к 27-й школе, но он не позволил: «Только через дворы». Всю дорогу я плакала, мне не хватало воздуха от ощущения нереальности того, что происходит. Как будто тебя выдернули из реальности и поместили в игру в войнушку.
Я встретила знакомого, и где-то до часа ночи мы гуляли по городу. Мы не могли пойти домой: было ощущение, что ты и здесь ничего не можешь сделать за неимением силы, но и домой что-то внутри не отпускает.
Ближе к часу ночи мы увидели, как силовики группой человек в 30 по одному вылавливают молодых ребят. Они остановили троллейбус, и вытянули оттуда парня. Среди милиционеров в экипировке был один в обычной форме, он стукнул по водительскому стеклу и выкрикнул: «Поздравляю, приехал». Видимо, это было знаком к тому, чтобы достать того парня. Меня это возмутило, испугало.
В следующие дни я поняла, что ничего не могу сделать, кроме как взять аптечку и выйти на улицу. Тем более, я наконец смогла узнать новости, что происходило в Минске. Боялась, что у нас будет точно так же. А что я ещё могла сделать? Я просто звонила всем, кого знаю, кто мог бы оказаться на площади, и говорила: «Ребята, я буду там-то, и если что — у меня с собой аптечка». К счастью, она не пригодилась.
Во время первого Марша солидарности, когда выходило мало девочек, я сказала своим знакомым, которые собирались туда идти, код от домофона, а также оставила в подъезде аптечку. Потому что сама не могла присутствовать до конца.
Это был мой способ поучаствовать. Потому что я не нахожу в себе сил идти и открыто высказывать свою позицию. Быть активной — не мой путь. Я выбрала для себя путь помощи, как делала всегда. Да, мне страшно. Никто, кроме моего парня не знал, что я в ту ночь была на площади. Думаю, родители не одобрили бы, но и не отговаривали бы тоже.
В первое время ты не веришь, что всё это происходит, потом возмущаешься, а после — и это самое страшное, привыкаешь. И начинаешь с этим жить!
Ещё до выборов я собиралась уехать в другую страну. Но всё, что произошло, стало для меня переломным моментом, меня застопорило. Почему-то сейчас я ощущаю эту мысль об отъезде как предательство.
Михаил:
До мая я вообще не планировал участвовать в избирательной компании, не верил, что будут перемены. А когда увидел, что на участие в выборах заявились Валерий Цепкало и Виктор Бабарико, понял — эта кампания будет отличаться от предыдущих, и записался в их инициативные группы.
Мне казалось, что свобода, о которой многие давно мечтали — уже близко.
Я был среди координаторов, многие собирали подписи первый раз, и я объяснял им, как это нужно делать правильно. И я был доволен проделанной работой.
После выборов я участвовал в мирных акциях, однажды меня задержали и судили. Но я ни о чём не жалею. Думаю, если бы сейчас были живы такие люди как Василь Быков, Якуб Колас — они бы тоже выходили на шествия.
София:
Я ещё школьница, но стараюсь заниматься волонтёрской деятельностью, мне хочется помочь всем, и людям старшего поколения, и медикам, и бездомным животным. Мне откликаются чужие проблемы, и я не могу сидеть сложа руки, хотя нагрузки в старших классах, поверьте, хватает.
И ситуация с выборами довольно сильно отразилась на моей волонтёрской деятельности, мой фокус переместился в другое направление.
Ещё несколько месяцев назад я могла назвать себя аполитичным человеком, который думал что мы не можем ничего изменить в нашей стране. Но то, что начало происходить в Беларуси этим летом, не оставило меня равнодушной. Например, 18 июня был задержан Виктор Бабарико, потенциальный кандидат в президенты, собравший рекордное количество подписей, меня это очень расстроило — я слушала его с удовольствием. В тот момент я для себя решила: всегда есть выбор. Так как у меня нет права голоса, я решила узнать как можно больше информации о выборах (ведь я мечтаю стать судьёй), о кандидатах, об их программах. Очень заинтересовал меня вопрос организации выборов – теперь я против того, чтобы они проводились в школах!
Меня переполняет гордость за моих друзей и знакомых, которые не остаются равнодушными ко всему происходящему. Я поняла, что сила народа — в единстве и сострадании. Беларусь прекрасная страна, наши учителя, врачи, рабочие, журналисты и все-все, самые лучшие в мире! Я солидарна с белорусским народом в его стремлении к свободе и демократии.
Также я думаю, для того, чтобы помогать другим, и быть активными — возраст не важен!
Материал создан в рамках проекта RegiON, который в Бобруйске реализуется тайм-клубом «1387», командой «Живой Библиотеки» Бобруйска и Центром развития эффективной коммуникации «Живая Библиотека».
